До конца! Там все сойдем!
Название темы: "Неотправленные письма души"
Автор: liya
Герои: я и люди, что когда-то присутствовали или присутствуют до сих пор в моей жизни.
Рейтинг: G
Саммари: нам всем когда-то было. Не важно сколько, но было. Были и переживания, и страхи, и надежды. А есть то, что осталось после них илистым осадком в глубине души.
Дисклеймер: все мое.
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора.
Предупреждение: грустно...потому как прошло, потому как не исправить.
От автора: весьма странная попытка покопаться внутри себя. Некоторым покажется это дико, сравнимо с перетряхиванием грязного белья. А вот мне, наоборот, радостно. Банальная радость от того, что я еще помню! И это не только размытые картинки и образы, это ще и мысли. Большим подспорьем в написании сего графоманского служат различные записочки, сделанные в разные периоды и годы моей, еще недолгой, жизни.
Время и возраст будет прыгать в зависимости от настроения автора)
Кидайтесь тапками - это очень важно и воспримется с благодарностью!
Часть 2
25 лет
Пелена ночи мягко накрыла дом. Я стояла во дворе и смотрела, как проявляющиеся звезды, сплетались в причудливую паутину созвездий. Прохладный ветер, такой характерный для августовских ночей заставлял ежиться и сильнее кутаться в старую куртку. В ушах звенело от тишины, что бывает только в таких маленьких деревнях, забытых Богом, но так любимыми всеми, кто хоть раз мог ощутить на себе спокойствие, что дарит прибывание в них.
Я так давно не была тут. Именно отсюда я бежала, стремясь никогда более не возвращаться в эту глушь, мечтая слиться с городским потоком, став частью кишащего людьми мегаполиса. И именно сюда я бегу прятаться: от мира, от людей, от городского смока и грязного морока утра. Здесь воздух кристально чист, а утренние туманы, что колышутся над водной гладью водоема, молочно-белые. В них хочется утонуть, их хочется вдыхать. Старая яблоня, что растет за домом, преклонила ветви к земле, сгибаемая под тяжестью плодов. А я помню, как ребенком, падала с нее, стремясь сорвать вон то красивое яблоко, которое, по всемирному закону подлости, росло на самой верхней ветке. Я слушаю тишину ночи, стараясь запечатлеть в памяти каждый миг. Каждый миг спокойствия, что словно целительный бальзам, лечит мою душу.
Старая лавка, так к месту стоящая у крыльца. Уже не тайно, уже не прячась, но все так же, как и десять лет назад, достаю сигарету и вдыхаю терпкий дым. Взгляд останавливается на лестнице, ведущей на чердак и воспоминания, взяв мое сознание за руку, заводят с ним хоровод из картинок прежней жизни. Когда-то я, взбираясь по ней, пряталась на чердаке. Нет, не сама, я прятала там свои обиды, стараясь пережить их там, среди пыли, среди старых вещей, что когда-то принадлежали дорогим мне людям. Сидела на старой кроватной сетке и вдыхала пряный запах трав, что сушились, привязанные к балкам. Когда-то я взбиралась по этой лестнице с книжкой в руках, мечтая о новой жизни, о неоновых городских огнях. А в книжке была скучная алгебра, никак не желающая задерживаться в голове безбашенного подростка. Затушив дотлевающую сигарету, рывком срываюсь с лавки. Слышу, как она качается, пытаясь удержать равновесие, слышу, как падает жестяная банка, стоящая на краю. Слышу, но не оборачиваюсь. Взлетаю вверх по лестнице и замираю в немом восхищении.
Вот он, мой краешек мира, моя отправная точка, мой горизонт. На чердаке темно и тихо. Делаю шаг вперед и спотыкаюсь. О да, карманные фонарики теперь у каждого - подсветка телефона не даст пропасть в ночи. Освещаю предмет и вижу очертания сапога. Маленький, резиновый, мой. Грязно-желтый, он все еще лежит тут, он все еще ждет нового хозяина. И все так же пахнут засушенные травы - пылью и солнцем. А мне хочется не плакать - выть, потому как именно здесь я чувствую, как бежит время, как оно утекает песком сквозь пальцы. Я еще долго сижу, держа в руках эту маленькую реликвию и пытаюсь не о чем не думать. Только звук открывающейся двери заставляет вздрогнуть и обернуться. Я не вижу твоих глаз, темнота скрадывет твои черты, только силуэт, подсвеченный тусклым светом луны, заполнил собой маленькое пространство чердачной двери. И я тихо встаю и выхожу из своего мирка. Там уютно и тепло, там запах свежего сена и лесной земляники. Там есть все, но нет тебя. И я уйду за тобой в городскую реальность, буду дышать выхлопными газами и просыпаться под шум дороги. И только когда душа вновь начнет задыхаться, когда сознание забьется в агонии, я снова сбегу сюда - на старый пыльный чердак маленького деревенского дома в котором, на самом деле, умещается целый мир.
Часть 313 лет
Странно, спустя столько лет, разматывать этот запутанный клубок закономерностей собственной жизни. Но это сейчас. Тогда все казалось простым и понятным. Радости были светлее, горести горше. Тогда я не могла и предположить, что все в моей жизни окажется банальным клубком и, не смотря на свою запутанность, из него получится отличный носок. Ну или, скажем, рукавица. Вязать, к слову, я совсем не умею. И то синее шерстяное полотно, с множеством пропущенных петель, смастряченное на заре моего увлечения домоводством, не в счет. Хотя мама им гордилась. Чтож, нитки - это не мое, а вот связать полотно собственной судьбы, как оказалось, мне под силу.
Чему может радоваться тринадцатилетняя девочка в последний день весны? Правильно мыслите - солнцу, палящему уже совсем по-летнему да наступившим летним каникулам, что обещают море удовольствий и океан безделья. Ах да, еще тому, что из утенка она, наконец-то, превратилась в лебедя. Пусть еще не совсем, но уже где-то близко и оранжевый сарафан, привезенный мамой из Москвы, греющий душу тем, что он был единственным в своем роде и вероятность встретить такой же равнялась круглому нулю, был явным тому подтверждением. Он открывал коленки и красиво обтягивал не хилую для юного подростка грудь, а в купе с длинными, доходящими почти до пояса, волосами был просто волшебным. К слову сказать, эта самая грудь с возрастом доросла аж до четвертого розмера, предусмотрительно подтянув за собой попу, но это все лирика. А тогда небо было голубым и трава зеленой.
Настроение не могло быть испорчено ни чем. Даже тем, что мне предстояло весь июнь заниматься в музыкальной школе. Не думайте, в сим заведении учебный год заканчивался как у всех - в конце мая. Я же просто была особо одаренной. При наличии изумительной природной техники (преподаватели долго подозревали, что в нашем роду затерялся известный музыкант, иначе к чему бы такой талант да в одни руки) я была в полной мере одарена ленью. Моя попа никак не желала высиживать положенные часы за плохо настроенным инструментом и я начала забастовку. Вообще-то, эта забастовка длилась уже три года, ровно с того момента, как первого сентября второго класса музыкалки я, явившись к педагогу, сообщила о своем нежелании заниматься прекрасным. Я была маленькая и доверчивая, а она взрослая и умная. Посему я продолжила мучить фортепиано, а она сохранила репутацию педагога, от которой еще никто не уходил. Эпогей наступил через три года - я отказалась сдавать переводные экзамены. Меня бы сломали и заставили играть концерт, но я была хитрее и просто не учила программу. Двадцать пятого мая я ликовала: вот она, долгожданная свобода от музыкального гнета, долой инструмент, ноты в печку. Но не тут-то было. Мой педагог не собиралась терять свои позиции и подмачивать репутацию. Их разговор с отцом был коротким, но содержательным. Я не помню ни одного слова, хотя присутствовала при нем. Помню только хлесткую пощечину да гневный взгляд. Дома мне сообщили, что мой поступок попахивает безответственностью и неумением преодолевать трудности. Посему на семейном совете было решено, что музыкалку я буду заканчивать (а это еще полных три года мучений). Приговор обжалованию не подлежал. А дополнительный месяц занятий приравнивался к исправительным работам. Прошла неделя, успев смыть весь негатив от вынужденной каторги, вот только отец все еще злился, что выражалось в запрете на прогулки, дабы отдыхающие не сбивали меня с пути истинного. Но привезя меня в тот день к бабушке в соседнюю деревню и милостливо разрешив мне прогуляться по местным лесным достопримечательностям в гордом одиночестве, он вложил мне в руки ту саму пресловутую первую нитку. Распоряжения вязать не поступало, но «дурная голова рукам покою не дает» и нечто начало вырисовываться именно в тот день.
Что такое музакальная школа в деревне с головным офисом в райцентре? Это место, где учатся дети из окресных сел, потому как желание приобщить своих чад к прекрасному у родителей неискоренимо, а расстояние измеряется только лишь возможностью доставлять детей пару раз в неделю к месту пыток. Так, конечно, не у всех. И есть среди моих товарищей по несчастью один мальчик, кто посвятил этому жизнь и стал довольно известным в Сибири оперным певцом, покоряющий своим голосом оперные подмостки Европы. Но тогда мы были просто приятелями, сплаченными единым горем. Вот этих приятелей я и повстречала у местного котлована. У них, в отличии от меня, не было трудовой повинности и они могли в полной мере наслаждаться наступившим летом, что и делали, гуляя с одноклассниками перед долгой летней разлукой. Здесь стоит отвлечься на одну маленькую, но довольно важную деталь. Мой дедушка в те времена еще не был на пенсии и занимал почетное место директора школы. Бабушка была при нем - преподавала биологию и химию. Вместе моя семья составляла славную династию учителей, которая спустя годы, с легкой руки мамы и со словами «только через мой труп», была прервана. Но тогда я была директорской внучкой и это знали все (мои товарищи не преминули об этом всех оповестить). Посему на меня можно было только смотреть, а вот руками ни-ни, так как кара небесная в виде плохих оценок могла настигнуть облажавшихся. Это, конечно, они так думали, но переубеждать их у меня не было ни времени, ни желания. Как истинная леди всегда носит с собой сумочку, я везде носила фотоаппарат, подаренный детям родителями аккурат в канун Нового года. Простая мыльница, но в то время это была редкость, а уж возможность потратить пару кадров драгоценной фотопленки не в праздник, приравнивалось к буржуйским замашкам. И вот вся такая распрекрасная и распираемая от гордости собственной значимостью , я отправилась гулять с новой компанией.
Среди новых знакомых был мальчик. Обычный и даже не заметный по меркам меня сегодняшней, но тогда он явственно выделялся на общем фоне. Все ведь помнят, что в тринадцать лет девочки выглядят старше мальчиков и потому частенько морщат нос и крутят у виска, глядя в сторону резвящихся сверстников. С ним все было наоборот: высокий, широкоплечий, с задорными чертинками в глазах и сияющей улыбкой. Он меня не покорил, но внимание привлек, заслонив вот этой вот улыбкой всех остальных. Он смеялся и играл в догонялки, а еще казался очень взрослым, когда не полез купаться в холодную воду (таки Сибирь - это не Крым). Именно на него был потрачен драгоценный фото кадр, но дабы избежать вопросов мамы с замашками следователя о присутствующей на фотографии личности, было решено и дружно поддержано предложение сфотографироваться всем вместе. Повод вроде достойный, к тому же пара человек таки были мне не чужими.
Но память вещь интересная и избирательная. Уже спустя несколько дней я не могла вспомнить лица этого мальчика. Зато перед глазами стояла высокая тощая фигура другого: странная, на мой взгляд детская, стрижка, закатанные школьные брюки, выглядевшие нелепыми шортами при отсутствии какого бы то ни было верха, ботинки, одетые на босу ногу, потому как носки были мокрыми. Я помнила, как он держал в руке этот черный мокрый комок говоря, что уже опоздал на автобус и пойдет домой пешком (а это пять километров до деревни-спутника), а я стояла пораженная. То ли его безрассудством, то ли его бездонными глазами и мягкой улыбкой. Этот образ до сих пор остался одним из самых ярких в моей памяти. Настолько, что я могу с уверенностью сказать, сколько ребер выступало еще на детском теле мальчика.
До следующей петли в мой судьбе оставалось еще долгих три года. Но в этот день в моем альбоме появилась первая фотография моего, тогда еще сильно будущего, мужа.
Автор: liya
Герои: я и люди, что когда-то присутствовали или присутствуют до сих пор в моей жизни.
Рейтинг: G
Саммари: нам всем когда-то было. Не важно сколько, но было. Были и переживания, и страхи, и надежды. А есть то, что осталось после них илистым осадком в глубине души.
Дисклеймер: все мое.
Статус: в процессе
Размещение: только с разрешения автора.
Предупреждение: грустно...потому как прошло, потому как не исправить.
От автора: весьма странная попытка покопаться внутри себя. Некоторым покажется это дико, сравнимо с перетряхиванием грязного белья. А вот мне, наоборот, радостно. Банальная радость от того, что я еще помню! И это не только размытые картинки и образы, это ще и мысли. Большим подспорьем в написании сего графоманского служат различные записочки, сделанные в разные периоды и годы моей, еще недолгой, жизни.
Время и возраст будет прыгать в зависимости от настроения автора)
Кидайтесь тапками - это очень важно и воспримется с благодарностью!
Часть 1
10 лет.
Опять уложили спать. Не то чтобы рано, как всегда по заведенному ритуалу после «Баюшек», только вот сна как не было, так и нет. Страх темноты, липкими щупальцами окутывает сознание, стремясь вырваться наружу пронзительным криком. Я знаю, что все это игры моего воображения, но, вместо спасительного успокоения, приходит паника. Одна за закрытой дверью. Где-то там, в глубине квартиры, по-прежнему кипит жизнь: не спят неугомонные братья, работает телевизор, рассказывая о новой политике нового правительства, я точно знаю, что отец сейчас закуривает очередную сигарету и стряхивает пепел мимо банки, чем вызывает возмущенное шипение мамы. А я тут, одна, ловлю на стене неясные тени и силюсь рассмотреть узор настенного ковра, на самом деле знакомого и привычного до зубного скрежета.
Спустя многие годы, изощрено копаясь в собственных воспоминаниях , мне так и не удастся понять, откуда тогда появился этот страх, так мешающий мне на протяжении первых десяти лет моей еще неосознанной жизни.
Спасительный свет пробивается сквозь узкую щель под дверью. Значит шанс еще есть. Значит можно мечтать.
Я увидела его сегодня впервые. Нет, видела я его и раньше, но вот разглядеть удалось только теперь. Издалека. Как воровка рассматривала его профиль и пыталась уловить блеск в голубых глазах, а вместо этого взор все цеплялся за белокурую макушку, старательно обдуваемую ветром. Легкие волосы развеваются и я невольно сравниваю его с одуванчиом. А деревья шумят над головой и высокая трава щекочет ноги. По прошествии лет понимаешь, что и деевья были не такими уж высокими и трава могла быть позеленее, но тогда, для маленького человечка весь мир казался огромным и величественным. Хочется снять обувь и бежать босиком, но там он. Не поймет. Скажет, что еще ребенок.
Одуванчики, как по мановению волшебной палочки, собираются в венок. Распущу косу, надену цветочную корону и стану принцессой и ничего, что вместо бального платья банальная школьная форма, зато на мне белый фартук и почти белоснежные гольфы с зеленым орнаментом от долгого сидения в траве. И он влюбится. И нелепость школьной формы пропадет, снедаемая волшебством длинных русых волос, завивающихся крупными локонами. Одно дуновение ветра и я сама, как одуванчик - столь же пушиста и мала.
А он просто смотрит. Ему интересен велосипед, что отражает солнечный свет новенькими катафотами. Но я вырасту. Обязательно вырасту. И стану интереснее велосипеда.
Интересно, а трава так же будет щекотать ноги?
Часть 2
25 лет
Пелена ночи мягко накрыла дом. Я стояла во дворе и смотрела, как проявляющиеся звезды, сплетались в причудливую паутину созвездий. Прохладный ветер, такой характерный для августовских ночей заставлял ежиться и сильнее кутаться в старую куртку. В ушах звенело от тишины, что бывает только в таких маленьких деревнях, забытых Богом, но так любимыми всеми, кто хоть раз мог ощутить на себе спокойствие, что дарит прибывание в них.
Я так давно не была тут. Именно отсюда я бежала, стремясь никогда более не возвращаться в эту глушь, мечтая слиться с городским потоком, став частью кишащего людьми мегаполиса. И именно сюда я бегу прятаться: от мира, от людей, от городского смока и грязного морока утра. Здесь воздух кристально чист, а утренние туманы, что колышутся над водной гладью водоема, молочно-белые. В них хочется утонуть, их хочется вдыхать. Старая яблоня, что растет за домом, преклонила ветви к земле, сгибаемая под тяжестью плодов. А я помню, как ребенком, падала с нее, стремясь сорвать вон то красивое яблоко, которое, по всемирному закону подлости, росло на самой верхней ветке. Я слушаю тишину ночи, стараясь запечатлеть в памяти каждый миг. Каждый миг спокойствия, что словно целительный бальзам, лечит мою душу.
Старая лавка, так к месту стоящая у крыльца. Уже не тайно, уже не прячась, но все так же, как и десять лет назад, достаю сигарету и вдыхаю терпкий дым. Взгляд останавливается на лестнице, ведущей на чердак и воспоминания, взяв мое сознание за руку, заводят с ним хоровод из картинок прежней жизни. Когда-то я, взбираясь по ней, пряталась на чердаке. Нет, не сама, я прятала там свои обиды, стараясь пережить их там, среди пыли, среди старых вещей, что когда-то принадлежали дорогим мне людям. Сидела на старой кроватной сетке и вдыхала пряный запах трав, что сушились, привязанные к балкам. Когда-то я взбиралась по этой лестнице с книжкой в руках, мечтая о новой жизни, о неоновых городских огнях. А в книжке была скучная алгебра, никак не желающая задерживаться в голове безбашенного подростка. Затушив дотлевающую сигарету, рывком срываюсь с лавки. Слышу, как она качается, пытаясь удержать равновесие, слышу, как падает жестяная банка, стоящая на краю. Слышу, но не оборачиваюсь. Взлетаю вверх по лестнице и замираю в немом восхищении.
Вот он, мой краешек мира, моя отправная точка, мой горизонт. На чердаке темно и тихо. Делаю шаг вперед и спотыкаюсь. О да, карманные фонарики теперь у каждого - подсветка телефона не даст пропасть в ночи. Освещаю предмет и вижу очертания сапога. Маленький, резиновый, мой. Грязно-желтый, он все еще лежит тут, он все еще ждет нового хозяина. И все так же пахнут засушенные травы - пылью и солнцем. А мне хочется не плакать - выть, потому как именно здесь я чувствую, как бежит время, как оно утекает песком сквозь пальцы. Я еще долго сижу, держа в руках эту маленькую реликвию и пытаюсь не о чем не думать. Только звук открывающейся двери заставляет вздрогнуть и обернуться. Я не вижу твоих глаз, темнота скрадывет твои черты, только силуэт, подсвеченный тусклым светом луны, заполнил собой маленькое пространство чердачной двери. И я тихо встаю и выхожу из своего мирка. Там уютно и тепло, там запах свежего сена и лесной земляники. Там есть все, но нет тебя. И я уйду за тобой в городскую реальность, буду дышать выхлопными газами и просыпаться под шум дороги. И только когда душа вновь начнет задыхаться, когда сознание забьется в агонии, я снова сбегу сюда - на старый пыльный чердак маленького деревенского дома в котором, на самом деле, умещается целый мир.
Часть 313 лет
Странно, спустя столько лет, разматывать этот запутанный клубок закономерностей собственной жизни. Но это сейчас. Тогда все казалось простым и понятным. Радости были светлее, горести горше. Тогда я не могла и предположить, что все в моей жизни окажется банальным клубком и, не смотря на свою запутанность, из него получится отличный носок. Ну или, скажем, рукавица. Вязать, к слову, я совсем не умею. И то синее шерстяное полотно, с множеством пропущенных петель, смастряченное на заре моего увлечения домоводством, не в счет. Хотя мама им гордилась. Чтож, нитки - это не мое, а вот связать полотно собственной судьбы, как оказалось, мне под силу.
Чему может радоваться тринадцатилетняя девочка в последний день весны? Правильно мыслите - солнцу, палящему уже совсем по-летнему да наступившим летним каникулам, что обещают море удовольствий и океан безделья. Ах да, еще тому, что из утенка она, наконец-то, превратилась в лебедя. Пусть еще не совсем, но уже где-то близко и оранжевый сарафан, привезенный мамой из Москвы, греющий душу тем, что он был единственным в своем роде и вероятность встретить такой же равнялась круглому нулю, был явным тому подтверждением. Он открывал коленки и красиво обтягивал не хилую для юного подростка грудь, а в купе с длинными, доходящими почти до пояса, волосами был просто волшебным. К слову сказать, эта самая грудь с возрастом доросла аж до четвертого розмера, предусмотрительно подтянув за собой попу, но это все лирика. А тогда небо было голубым и трава зеленой.
Настроение не могло быть испорчено ни чем. Даже тем, что мне предстояло весь июнь заниматься в музыкальной школе. Не думайте, в сим заведении учебный год заканчивался как у всех - в конце мая. Я же просто была особо одаренной. При наличии изумительной природной техники (преподаватели долго подозревали, что в нашем роду затерялся известный музыкант, иначе к чему бы такой талант да в одни руки) я была в полной мере одарена ленью. Моя попа никак не желала высиживать положенные часы за плохо настроенным инструментом и я начала забастовку. Вообще-то, эта забастовка длилась уже три года, ровно с того момента, как первого сентября второго класса музыкалки я, явившись к педагогу, сообщила о своем нежелании заниматься прекрасным. Я была маленькая и доверчивая, а она взрослая и умная. Посему я продолжила мучить фортепиано, а она сохранила репутацию педагога, от которой еще никто не уходил. Эпогей наступил через три года - я отказалась сдавать переводные экзамены. Меня бы сломали и заставили играть концерт, но я была хитрее и просто не учила программу. Двадцать пятого мая я ликовала: вот она, долгожданная свобода от музыкального гнета, долой инструмент, ноты в печку. Но не тут-то было. Мой педагог не собиралась терять свои позиции и подмачивать репутацию. Их разговор с отцом был коротким, но содержательным. Я не помню ни одного слова, хотя присутствовала при нем. Помню только хлесткую пощечину да гневный взгляд. Дома мне сообщили, что мой поступок попахивает безответственностью и неумением преодолевать трудности. Посему на семейном совете было решено, что музыкалку я буду заканчивать (а это еще полных три года мучений). Приговор обжалованию не подлежал. А дополнительный месяц занятий приравнивался к исправительным работам. Прошла неделя, успев смыть весь негатив от вынужденной каторги, вот только отец все еще злился, что выражалось в запрете на прогулки, дабы отдыхающие не сбивали меня с пути истинного. Но привезя меня в тот день к бабушке в соседнюю деревню и милостливо разрешив мне прогуляться по местным лесным достопримечательностям в гордом одиночестве, он вложил мне в руки ту саму пресловутую первую нитку. Распоряжения вязать не поступало, но «дурная голова рукам покою не дает» и нечто начало вырисовываться именно в тот день.
Что такое музакальная школа в деревне с головным офисом в райцентре? Это место, где учатся дети из окресных сел, потому как желание приобщить своих чад к прекрасному у родителей неискоренимо, а расстояние измеряется только лишь возможностью доставлять детей пару раз в неделю к месту пыток. Так, конечно, не у всех. И есть среди моих товарищей по несчастью один мальчик, кто посвятил этому жизнь и стал довольно известным в Сибири оперным певцом, покоряющий своим голосом оперные подмостки Европы. Но тогда мы были просто приятелями, сплаченными единым горем. Вот этих приятелей я и повстречала у местного котлована. У них, в отличии от меня, не было трудовой повинности и они могли в полной мере наслаждаться наступившим летом, что и делали, гуляя с одноклассниками перед долгой летней разлукой. Здесь стоит отвлечься на одну маленькую, но довольно важную деталь. Мой дедушка в те времена еще не был на пенсии и занимал почетное место директора школы. Бабушка была при нем - преподавала биологию и химию. Вместе моя семья составляла славную династию учителей, которая спустя годы, с легкой руки мамы и со словами «только через мой труп», была прервана. Но тогда я была директорской внучкой и это знали все (мои товарищи не преминули об этом всех оповестить). Посему на меня можно было только смотреть, а вот руками ни-ни, так как кара небесная в виде плохих оценок могла настигнуть облажавшихся. Это, конечно, они так думали, но переубеждать их у меня не было ни времени, ни желания. Как истинная леди всегда носит с собой сумочку, я везде носила фотоаппарат, подаренный детям родителями аккурат в канун Нового года. Простая мыльница, но в то время это была редкость, а уж возможность потратить пару кадров драгоценной фотопленки не в праздник, приравнивалось к буржуйским замашкам. И вот вся такая распрекрасная и распираемая от гордости собственной значимостью , я отправилась гулять с новой компанией.
Среди новых знакомых был мальчик. Обычный и даже не заметный по меркам меня сегодняшней, но тогда он явственно выделялся на общем фоне. Все ведь помнят, что в тринадцать лет девочки выглядят старше мальчиков и потому частенько морщат нос и крутят у виска, глядя в сторону резвящихся сверстников. С ним все было наоборот: высокий, широкоплечий, с задорными чертинками в глазах и сияющей улыбкой. Он меня не покорил, но внимание привлек, заслонив вот этой вот улыбкой всех остальных. Он смеялся и играл в догонялки, а еще казался очень взрослым, когда не полез купаться в холодную воду (таки Сибирь - это не Крым). Именно на него был потрачен драгоценный фото кадр, но дабы избежать вопросов мамы с замашками следователя о присутствующей на фотографии личности, было решено и дружно поддержано предложение сфотографироваться всем вместе. Повод вроде достойный, к тому же пара человек таки были мне не чужими.
Но память вещь интересная и избирательная. Уже спустя несколько дней я не могла вспомнить лица этого мальчика. Зато перед глазами стояла высокая тощая фигура другого: странная, на мой взгляд детская, стрижка, закатанные школьные брюки, выглядевшие нелепыми шортами при отсутствии какого бы то ни было верха, ботинки, одетые на босу ногу, потому как носки были мокрыми. Я помнила, как он держал в руке этот черный мокрый комок говоря, что уже опоздал на автобус и пойдет домой пешком (а это пять километров до деревни-спутника), а я стояла пораженная. То ли его безрассудством, то ли его бездонными глазами и мягкой улыбкой. Этот образ до сих пор остался одним из самых ярких в моей памяти. Настолько, что я могу с уверенностью сказать, сколько ребер выступало еще на детском теле мальчика.
До следующей петли в мой судьбе оставалось еще долгих три года. Но в этот день в моем альбоме появилась первая фотография моего, тогда еще сильно будущего, мужа.
-
-
02.02.2012 в 12:57Нужно быть очень смелой, чтобы вот так выворачивать свою душу, рассказывая о себе, ну, даже если и не совсем о себе...
Кидайтесь тапками - это очень важно и воспримется с благодарностью!
вот только поэтому
-
-
02.02.2012 в 15:37времена скачут.
ага, моя вечная проблема( Бета мне нужна)
-
-
02.02.2012 в 19:59Бета мне нужна)
свои услуги не предлагаю, ибо недостатка в "клиентах" не испытываю
может, в бета-клуб на ДВ-сайте постучаться?..
-
-
03.02.2012 в 20:22да так и сделаю)
-
-
05.02.2012 в 21:07красиво
немного грустно
но ОН ведь рядом, а значит, все обязательно будет хорошо
-
-
13.02.2012 в 03:17Я читаю теперь! Очень понравилась вторая часть, чердак, воспоминания, все так естественно и жизненно описано! Жду продолжения!
-
-
13.02.2012 в 18:48-
-
15.02.2012 в 16:24-
-
15.02.2012 в 18:11Галюнь, а у меня все таким языком пишется. Ну почти все. Пыталась как-то стиль изменить - вышла полная байда. Посему, что имеем, с тем и живем
Я очень мало, что помню из детского почему-то((
Это потому, что ты не стараешься вспоминать. А если начнешь копаться и пытаться понять, откуда у всего ноги растут - сразу столько всего вспомнится - мама не горюй!
-
-
15.02.2012 в 21:43А главное всё такое красочное, тёплое, летнее... Очень актально для поднятия настроения в это время года.
Гранд мерси!